А. Н. Акиньшин (Воронеж). Два зарубежных некрополя
А. Н. Акиньшин (Воронеж),
профессор кафедры истории России
Воронежского государственного университета
akinshin55@mail.ru
Два зарубежных некрополя
Красюков Р. Г. «Тегель»: Русское православное кладбище в Берлине. СПб., 2009. 229 с. 250 экз.; Дубовицкий Н.А. Русский некрополь в Висбадене. Петербург – Висбаден – Нероберг6 Справочник-путеводитель по русскому кладбищу в Висбадене. СПб.: Алетейя, 2010. 212 с., 12 отд. л. ил. 1.000 экз.
Недавно в Петербурге были опубликованы некрополи двух русских кладбищ. Работа члена РГО Ростиславы Григорьевича Красюкова (†), переехавшего в Германию из Петербурга, но начавшего описание берлинского кладбища «Тегель» за долго до переезда, была приготовлена и издана В. Н. Рыхляковым, а эмигрировавший из Казахстана врач Николай Андреевич Дубовицкий выпустил описание русского некрополя в Висбадене. Попробуем сопоставить эти некрополи между собой.
Некрополистика, на мой взгляд, не самоцель: она выступает в роли источника для генеалогии и биографики. Научное описание кладбища сродни старинной рукописи, впервые вводимой в научный оборот. При ее подготовке к печати археограф соблюдает определенные правила, четко разделяя текст источника и собственные комментарии. Такими же правилами должно руководствоваться и при описании сохранившегося кладбища. Следует четко разграничивать текст надгробных надписей, текст кладбищенских или метрических книг и дополнения составителя.
В описании кладбища Тегель учтено примерно три тысяч имен. В предисловии автор приводит историю создания русского православного кладбища, первое захоронение на котором датируется 1893 г. Р.Г. Красюков четко разграничивает свои источники: записи в кладбищенской регистрационной тетради (приведены в начале текста о персонаже) и надписи на могилах (приведены в кавычках). Отсутствие закавыченного текста следует понимать как отсутствие могильной плиты или памятника. Опора на эти два источника позволяет расширить круг погребенных за счет несохранившихся могил. Редакторскую работу по подготовки рукописи Р.Г. Красюкова к печати проделал Вадим Николаевич Рыхляков. Составителю и редактору мы обязаны высоким уровнем издания. Соблюдено необходимое условие при работе с персоналиями: есть отсылки к девичьим фамилиям женщин, если они были приведены в том или ином тексте. Наличие в книге двух параллельных текстов позволяет учесть все детали, которые помогут «идентифицировать» погребенных на кладбище с конкретными персонами. К примеру: Иоанна Петровна Адамович, по записи в кладбищенской тетради умерла 26 марта 1908 г., а по надгробной надписи – 13 (26) марта 1908 г., или: Алексей Петрович Акименко, при одинаковых датах жизни в тетради уточняется: «директор банка», а в надгробной надписи сообщается «из Харькова». Автор оставляет неприкосновенными все разночтения между своими источниками: Анна Павловна Андреева умерла 12 марта 1951 г. (запись в кладбищенской книге) или 12 сентября 1951 г. (надгробная надпись). Выбор между этими датами пусть делает тот, кто персонально займется этой семьей, и будет искать дополнительные источники. В таких случаях возрастает роль корректора (или редактора), отвечающего за каждую цифру. Во избежание неверных выводов, которые могут основываться на опечатках, в каждом случае реального разночтения следовало бы делать примечание («так!»). Единственное замечание, которое можно предъявить к этому изданию: почему название дано в кавычках? Мы же не используем кавычки, когда пишем названия кладбищ Ваганьково, Новодевичье.
С описанием кладбища в Висбадене иная ситуация. Здесь учтено более 760 захоронений. Складывается впечатление, что автору тесно в рамках описания могил и его тянет в биографистику. В описании кладбища масса ненужных сведений и нет необходимого. Начнем с того, что не было необходимости помещать в предисловии «Историческую справку» с общеизвестными сведениями по поводу «Табели о рангах» и скрупулезно высчитывать, сколько же коллежских либо надворных советников похоронено в Висбадене. Зато надлежало четко обозначить источники составления некрополя. Что перед нами: итог натурного обследования или итог изучения «кладбищенского регистра»? Где заканчивается текст надписей и начинается авторский комментарий?
Перейдем к описанию самих захоронений. Там, где текст дается параллельно на русском и немецком языках, автор приводит оба, поскольку они дополняют друг друга: «Абхази Александр Георгиевич, князь», в немецком же тексте нет отчества. Но в некоторых случаях русский и немецкий текст разнятся между собой: «Алинге Арни фон» и «Reni Alinge von», и приходится гадать, как же звали этого человека – Арни или Рени? В немецкой надписи о смерти Нины-Анны Марковны Бергштрессер сообщается имя ее мужа (Пауль Бергштрессер) и дата его смерти (лето 1940 г.). В русском переводе этих уточнений нет. Из надгробной надписи Амброиса (правильно – Амброза) и Николаса Негропонтесах не переведена фраза о том, что каждый из них «личный друг короля Греции». Не переведена часть текста о графе Карле Генрихе Остен-Сакене, где говорится о его службе (губернатор в Харькове, вице-президент русского правительства в Молдавии). Подобные случаи не единичны.
Прямые ошибки. В «детском погребении» (стр. 38) покоятся Алексей и Варвара (без фамилии), но вряд ли Варвара, родившаяся в 1871 г., умерла в 1977 г., вероятно, речь должна идти о 1877 годе. Графов Веневитиновых не было вовсе, мать графа Евграфа Егоровича Комаровского, Софья Владимировна, была просто Веневитиновой. В свою очередь, ее мать, Анна Николаевна, урожденная княжна Оболенская, приходилась А.С. Пушкину не троюродной сестрой, а троюродной теткой, а ее дети Дмитрий (известный поэт) и упомянутая здесь Софья были поэту четвероюродными братом и сестрой. Чем приводить здесь ненужные сведения о родственниках Комаровских, не лучше ли было установить родство с похороненными здесь же Марией и Ольгой Веневитиновыми (стр. 39): они приходились Евграфу Комаровскому двоюродными племянницами. Это дети церемониймейстера Владимира Алексеевича Веневитинова и Эмили Ивановны, урожденной Боровской.
Е.А. Забугина (1879–1960) аннотирована как «вдова губернатора». Кому принадлежит аннотация? Она указана на надгробном памятнике? Дана составителем? Но по справочным изданиям губернатора Забугина в России не было! Говоря о тетке погребенного в Висбадене князя В.С. Кочубея, Наталье Викторовне, составитель называет ее внучкой Кочубея петровской эпохи, на самом же деле она приходилась ему правнучкой.
Приводя текст надписи на могиле коллежского регистратора П.В. Репнина (1835–1856), автор в своих комментариях бездоказательно именует его князем. На каком основании? Он упоминается в поколенной росписи? В письмах или воспоминаниях? Человека с инициалами П.В. в роду князей Репниных не было! Сообщая на странице 137 о несохранившейся могиле Б.С. Рухлова (1912–1946) и приводя текст из кладбищенской книги «Сын С.В. Рухлова из министерства путей сообщения царской России», автор уклоняется от комментария по этому поводу. Ведь у царского министра Сергея Васильевича Рухлова (1852–1918) не было сына Бориса, да и последний из шести детей родился у Рухлова в 1895 г. Не мог покойный приходиться и внуком министру: у того не было сына Сергея… Сообщая о погребениях Анны Александровны Чертковой (1834–1981), Василия Александровича Черткова (1832–1895), Любови Александровны Рахмановой, урожденной Чертковой (1829–1906), Софьи Павловны Чертковой, урожденной княжны Мещерской (1802–1879), автор, без долгих раздумий, объявляет последнюю женой Александра Дмитриевича Черткова (1789–1858), а первых трех его детьми. При этом матерью Анны он называет уже не Софью Павловну, а Елизавету Григорьевну, урожденную Чернышеву. Здесь не место генеалогическим изысканиям о роде Чертковых, скажу лишь, что Александр Дмитриевич был женат один раз, на Елизавете Григорьевне Чернышевой, и их дети Григорий, Елизавета (по мужу Голицына), Софья (по мужу Ермолова) и Александра (по мужу Винтулова) погребены на Ваганьковском кладбище в Москве. Чертковы на Висбаденском кладбище не имеют отношения к этой семье.
Пускаясь в рассуждения о семье Шеппингов (на кладбище погребена Мария Дмитриевна Шеппинг, урожденная Черткова), автор не обращает внимания на то, что на одной странице сообщает разные даты смерти ее мужа, Оттона Дмитриевича – 6 февраля 1874 (в основном тексте), 13 января 1874 (в примечаниях). Какая нужда вносить разнобой, если его могилы на кладбище в Висбадене нет?
Во многих случаях автор приводит совершенно ненужную информацию о той или иной семье в целом, вместо того, чтобы ограничиться сведениями о конкретном погребенном лице. Погребен барон Николай Андреевич Корф (1802–1869) – следует рассказ о взаимоотношениях его брата Модеста с А.С. Пушкиным. Погребена семья Лачиновых: полковник Адриан Петрович, его жена Александра Яковлевна и их сын Адриан – следует рассказ о писательнице Екатерине Петровне Лачиновой. Неужели автор, основываясь на общем отчестве, считает ее сестрой Адриана Петровича? Она ведь урожденная Шелашникова, а Лачиновым был ее муж, Николай Емельянович, принадлежавший к другой ветви рода Лачиновых, нежели полковник Адриан. Погребен Николай Евгеньевич Марков – следует безграмотно написанный сюжет о родственных связях его семьи, при этом сообщается неверный год рождения его отца – 1836, в действительности же Евгений Львович Марков был на год старше. Погребен граф Михаил Васильевич Орлов-Денисов – следует сюжет о его отце Василии Васильевиче, погребенном в Новочеркасске. Погребен Лев Ипполитович Подчаский – следует сюжет о его родителях с непременным выходом на Пушкина. Погребены трое Рагозиных – следует сюжет о братьях Викторе и Евгении Ивановичах Рагозиных и их вкладе в отечественную науку, при этом никакой связи с погребенными не прослеживается. Родственники они или однофамильцы? Похоже, автор об этом даже не задумывался. Подобный перечень можно продолжать – Скоропадские, Суццо, Урусовы, Шереметевы…
В тексте справки о графине Е.М. Нолькен трижды сказано, что она дочь графа М.Т. Лорис-Меликова, перечислены все ее братья и сестры, при этом получается, если верить автору, что одна из сестер, Мария, прожила … 138 лет (1858–1996), что, конечно же, не так: она скончалась в 1916 г. А чего стоит фраза «Во время его правления [М.Т. Лорис-Меликова] было совершено покушение на жизнь Александра II и гибель царя»! В справке об А.П. Урусове дата его смерти 6/28 августа не соответствует смыслу, должно быть либо 6/18, либо 16/28 августа!
Вот запись о смерти Юлии Федоровны Суходольской, урожденной Треповой (1851–1923) – чего тут только нет! Целый букет Треповых – отец и четыре сына, каждому посвящена биографическая справка. Нет только одного: указания на то, что Ю.Ф. Трепова была замужем за сенатором Д.П. Суходольским. Сюжет о семейном захоронении Тимашевых перебит авторской вставкой все о том же, о Пушкине, и остается неясным: Тимашевы-старшие, Егор Николаевич и Екатерина Александровна, тоже погребены в Висбадене или упомянуты здесь всуе? Особо впечатляет сюжет о Кире Николаевне Сперанской (1916–1998), в который втиснуты М.М. Сперанский, Е.А. Арсеньева, М.Ю. Лермонтов, Столыпины, Карамзины… И все зачем? Для доказательства родства со знаменитым реформатором графом Михаилом Михайловичем Сперанским? Так ведь у него была только одна дочь, которая носила в замужестве фамилию Фролова-Багреева. Неужели Н.А. Дубовицкий не знает, что фамилия Сперанских присваивалась детям духовенства в начале ХIХ века в духовных семинариях независимо друг от друга почти по всей России? Не покидает ощущение, что могила светлейшего князя Георгия Александровича Юрьевского нужна автору как повод, чтобы изложить биографию своего предка П.А. Ивачева, который участвовал в сооружении памятного знака на месте гибели императора Александра II.
Еще одна проблема: степень достоверности самих фамилий: написано Канпауров Алексей, а речь идет об офицере власовской армии Кандаурове; написано Меншиков А.Д., а на фотоснимке отчетливо видно Меньшиков; баронесса Юлия Энгельгард – на фотоснимке Энгельгардт. Не соблюдено правило указывать белое духовенство по фамилии: «Симеон, иерей, в миру Андриенко» – должно быть Андриенко Симеон), а черное по имени («Соколов Георгий, игумен» – должно быть Георгий (Соколов), игумен.
Нет отсылок к женским фамилиям. Ошибки в пунктуации, в лексических оборотах. О приложении, о постоянном упоминании по поводу и без повода имени Пушкина не стоит и говорить. Перечень недостатков висбаденского некрополя можно продолжать сколь угодно долго. Считая, что составление аннотированного перечня погребенных лиц – дело непрестижное, автор решил превратить его в биографический справочник, но для этого ему не хватило знаний и редакторской культуры. Получился некий симбиоз, степень достоверности приведенных здесь сведений требует постоянной проверки, что снижает ценность издания. Составитель же уподобился акыну: пишет обо всем подряд, не заботясь о чистоте жанра.
И последнее. В отличие от оригинальной работы Р. Г. Красюкова, введшего в научный оборот новые данные, труд Н.А. Дубовицкого – вторичен, мало полезен, если не сказать вреден. Понятны желания автора, но не простительна некомпетентность редакторов уважаемого петербургского издательства.